Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах] - Семен Аралов

Андрей Георгиевич Шефер был настоящим воплощением героического советского дипкурьера первых лет революции.

Он родился в 1896 году в Риге. Отец его, латыш по национальности, был рабочим. Сам Андрей подростком был отдан в обучение к токарю по металлу и в семнадцать лет стал мастером этого дела. Вместе с заводом, куда он поступил на работу, Андрей в начале первой мировой войны был эвакуирован из Латвии в Россию. Здесь научился русскому языку и примкнул к революционному движению. В 1917 году Андрей стал большевиком и красногвардейцем. Активно участвовал в событиях Октября и захвате Кремля большевиками. Потом был кремлевским курсантом и служил в охране В. И. Ленина. А в 1920 году, как особо верный и надежный человек, А. Г. Шефер был направлен Центральным Комитетом партии в качестве дипломатического курьера в Народный комиссариат по иностранным делам. На этой работе с одним маленьким перерывом Шефер пробыл до конца своей жизни.

Впервые я встретился с Шефером в 1922 году. Особенно близкого знакомства между нами в то время не было, но Андрей сразу мне понравился. Это был красивый, статный парень, шатен с карими глазами, что не часто бывает среди латышей, сильный и мускулистый. Хорошо пел. Думаю, если бы он учился, то мог бы стать профессиональным артистом.

В 1923 году я на время перебрался в Ленинград и как-то потерял Шефера из виду. Но он сам напомнил о себе: несколько месяцев спустя довольно неожиданно женился на младшей сестре моей жены, которая оставалась в Москве, и мы с ним стали родственниками. Вскоре после того Шефер был назначен заведующим дипкурьерской базой НКИД в Берлине и вместе с молодой женой уехал в Германию.

В 1925 году я был направлен в качестве советника полпредства СССР в Лондон. Путь туда лежал через Берлин. По дороге мы с женой остановились на пару дней в германской столице и пришли в большее «соприкосновение» с Шефером. Ему было 29 лет, его энергия и деловитость прямо били ключом. Работы же у Андрея было очень много.

В то время отношения между советским и германским (тогда еще веймарским) правительствами были хорошие, и мы использовали это обстоятельство. Так как СССР поддерживал тогда официальные отношения со сравнительно немногими странами, то посылать в них диппочту непосредственно из Москвы было довольно сложно и небезопасно. Поэтому НКИД доставлял сначала всю почту, идущую из Москвы на Запад, в Берлин, а отсюда она развозилась дипкурьерами в Лондон, Париж, Рим, Вену и другие столицы. Именно эту задачу выполняла берлинская база, которой руководил А. Г. Шефер. Он был очень точен и аккуратен, не чурался никакой работы и иногда лично доставлял советским полпредствам особенно важные или ответственные пакеты. Андрей подробно рассказал мне о своем аппарате, о трудностях и опасностях при перевозке почты, о постоянном напряжении и почти бессонной работе курьеров в пути. В заключение он с гордостью сказал:

— Пока у нас не пропал ни один документ… Надеюсь, что так же будет и дальше.

Я похвалил его и пожелал успеха. А позднее поинтересовался у нашего тогдашнего полпреда в Берлине, как работает Шефер.

— Превосходно, — отвечал тот. — Он неутомим, умен, энергичен, выдержан… Я не желал бы лучшего.

В 1926 году, когда я работал в Лондоне, А. Г. Шефер как-то привез туда очередную почту. Почта была редкая и тяжелая — для наших торговых надобностей. Она лежала в небольших чемоданах, но эти чемоданы оттягивали руки тем, кто их нес. Чтобы не вызвать каких-либо подозрений у носильщиков, Андрей и сопровождавшие его товарищи несли чемоданы сами и притом старались изобразить дело так, будто у них в руках чуть ли не коробки с дамскими шляпами. Когда почта была сдана полпредским работникам, а Шефер немного привел себя в порядок и переоделся (он был несколько франтоват), он зашел ко мне на квартиру. После ужина мы с женой стали его расспрашивать. Шефер по натуре был молчалив, особенно не любил он говорить о своих служебных делах, и я, собственно, не ожидал от него ничего особенного. На этот раз вышло, однако, иначе. Я знал, что незадолго перед тем Андрей возил почту в Италию, и поинтересовался, как понравилась ему эта страна. К моему удивлению, он вдруг взволновался и покраснел, а затем стал необычно быстро и горячо говорить:

— Понимаете ли, что произошло… Ну, страна красивая, солнечная, приятная… Да, да, но порядки в ней возмутительные!

В те годы пришедший к власти Муссолини создал многочисленные банды фашистов — чернорубашечников, которые наводняли улицы итальянских городов и творили суд и расправу над мирными жителями, особенно же над теми, кого они считали «подозрительными». Таких они избивали и издевались над ними всячески.

— Наш поезд шел из Милана в Рим, — рассказывал Андрей. — На одной из сравнительно небольших станций была остановка. Я с еще одним товарищем — курьером подошел к окну нашего вагона и стал смотреть. Вдруг, откуда ни возьмись, — банда фашистов… Они подбежали к группе итальянских рабочих, возводивших поблизости какое-то здание. Раздались крики. Я не понимал слов, но видно было, что фашисты чего-то требуют от рабочих. Рабочие бурно протестовали. Тогда вся банда чернорубашечников набросилась на рабочих и стала их жестоко избивать. Кровь полилась на мостовую. Люди кругом стали в страхе разбегаться… Было гнусно до последней степени. У меня чесались кулаки, но что я мог сделать? Мы везли почту, были иностранцами… Пришлось сжать крепко зубы и проклинать фашистов про себя. Ужасно!..

Да, было ужасно даже слышать о таком.

В 1928 году А. Г. Шефер вернулся домой. Он просил ЦК дать ему работу на родине, и его желание было удовлетворено. Он продолжал работать в качестве дипкурьера, но жил теперь в Москве и возил почту главным образом на Дальний Восток.

Обстановка в этой части света была куда сложнее, чем в Европе. Помимо того, что общий уровень международного права здесь был значительно ниже, чем в Англии и Франции, районы, прилегающие к Тихому океану, в 30-х годах кипели бурными политическими и военными событиями. В Китае генеральские клики вели бесконечные войны друг с другом и вместе с тем каждая из них прислуживала той или иной империалистической державе. Японские милитаристы со своей стороны не скупились на провокации в районе Китайско-Восточной железной дороги и Маньчжурии. В конце концов они захватили весь этот богатый край и создали здесь призрачное государство Маньчжоу-Го с эфемерным императором Пу И. Хозяйничали в нем, конечно, японцы.

В такой обстановке каждая дипкурьерская поездка на Дальний Восток (а они продолжались) напоминала опасную игру. Наших дипкурьеров то и дело подстерегали вражеские засады, выстрелы, провокации. Однако мужество Шефера и его товарищей, их ловкость и решительность преодолевали все препятствия: почта доставлялась адресатам.

В последний раз я видел Андрея Георгиевича в 1935 году. С тех пор как он вернулся из Берлина, мы виделись нечасто. Он все больше разъезжал по восточным странам, а я работал в Европе — в Финляндии и Англии. Во время редких наездов в Москву я видел его жену, его двух дочек, но сам он обычно отсутствовал, находясь где-либо в поездке. На этот раз, однако, повезло: мы оба одновременно оказались в Москве. Шеферу было уже почти 40 лет. Он еще более возмужал, окреп и стал еще красивее. Он много рассказывал об обстановке на Дальнем Востоке и предрекал крупные события здесь в недалеком будущем.

— Хотелось бы до них дожить, — задумчиво сказал Андрей.

— Ну, ты еще молод, у тебя много времени впереди.

— Это верно, — возразил Шефер, — но ведь каждая моя поездка на Восток — это, это…

Он не докончил, но надо было понять, что каждая такая поездка представляет большой риск…

Аркадий Семенович Семенов

Призванный революцией

Прежде чем начать рассказ об интересной и опасной дипкурьерской работе, хочется вспомнить ту революционную школу, которую прошел в начале века. Было все. Была первая империалистическая война, рядовая партийная работа, гражданская война. И самое радостное и незабываемое — встречи с Владимиром Ильичом Лениным.

Людям моего поколения жизнь досталась не только тяжелой — голодной, холодной, но для того, кто пошел по революционной дороге, дороге борьбы за счастье народа, исключительно наполненной и волнующей. Мне пришлось пережить тяжелое детство, одеть солдатскую шинель в первую мировую войну, быть участником Великой Октябрьской революции и провести всю, от начала до конца, войну гражданскую. Я встречал в своей жизни много интересных людей.

…Первые впечатления — город Житомир, 1905 год. По Вильской улице движется похоронная процессия. Громко звучит: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» Это похороны студента Блинова, убитого на Соборной площади полицейским. Вдруг залпы солдат 20-го Галицкого полка. Участники процессии бросились врассыпную. Я был в этой толпе. Отделался тогда всего лишь испугом.